Х.Т.Н.
|
Белый кот.. Человек на террасе вздрогнул от негромкого шороха за спиной. Обернулся, готовый к неприятностям, одновременно положив руку на кухонный нож. ...На крыльце сидел кот. Абсолютно белый, без единого пятнышка. Два глаза, как две зеленые искорки, отражали свет открытой двери. - Ты чей? - Человек подошёл поближе, рассматривая гостя. Рваные уши, морда в шрамах, мощные короткие лапы, настороженный взгляд. - Всё с тобой ясно. Ничей. Жрать хочешь? - отсыпал из своей тарелки горку ещё тёплых макарон. Добавил туда одну из двух сосисок. Мелко нарубил кусок колбасы. Пододвинул миску к коту. Сам сел за стол, звякнул бутылкой. - Извини, тебе не предлагаю. Ну, за встречу! - За встречу, - зелёные глаза сверкнули укором. - Сопьёшься! - Всё может быть. Ты ешь, ешь, приятель! Ну, давай по второй. За женщин! Хотя нет, давай лучше за родителей. - Это можно. Святое. Присоединяюсь, - Белый сыто прищурился и подошёл поближе, демонстрируя шрамы на мощном загривке. Сел, начал было умываться, но передумал, развернулся и пошёл обратно, в темноту осеннего вечера. - Ну, мне пора. Дела, брат. Спасибо тебе. - Да, в общем, не за что. Ну, давай! Заходи, если надумаешь. А то мне одному, знаешь, как-то... - Непременно! - и исчез в темноте внезапно, как и появился. Только пустая, вылизанная до блеска миска осталась стоять на полу... Белый пришёл через два дня. Тяжело проковылял по саду, приволакивая заднюю лапу и оставляя за собой красным пунктиром кровавый след. На правом боку темнела свежая рана. - Кто ж тебя так? - Собаки, чтоб их! Расплодились. Порядочному коту и пройти негде. - Лежи, не двигайся. Сейчас аптечку принесу. Спирта нет, придётся водкой промывать. Терпи, боец! Ещё через час. - Ну, вот и всё. Ты как, живой? Знобит? Это нормально. Много крови потерял. Давай я тебя к печке положу. Если надо чего, подай голос, я рядом. Спать не хотелось. Человек сел в кресло, включил торшер и протянул руку за книгой. Белый жалобно застонал и попытался перевернуться на другой бок. Потом приподнялся, посмотрел вокруг мутными от боли глазами, и снова упал на заботливо сложенное вчетверо ватное одеяло. Через три дня. - Я ухожу, - Белый похромал к двери. - Куда? - Неважно. Просто ухожу. У меня нет дома. И никогда не было. Я уже здоров. Мне пора. - Ты и двух недель не протянешь! А если и протянешь, то эту зиму не переживешь. - Значит, судьба такая, - Белый невозмутимо открыл лапой дверь, неловко спустился с крыльца, и пошёл по мёрзлой земле к калитке. Он не пришёл на следующий день. К вечеру ветер усилился, и на посёлок обрушилась снежная метель. Первая в этом году. Ветер гнул старые сосны, свистел в трубе, выдувал тепло из дома, и пел какую-то свою жутковатую песню на одной ноте. Человек вышел на крыльцо, прислушался к отдалённому собачьему лаю, зябко поёжился, попытался рассмотреть что-то в белесой мгле. Постояв пять минут, вернулся в комнату и подбросил дров в печку. Потом подошёл к шкафу, достал ещё один свитер, чёрную вязаную шапочку и выгоревший армейский бушлат. Неторопливо и тщательно оделся. Взял фонарик, аккуратно закрыл за собой дверь, и исчез в ледяном холоде ноябрьской ночи. Человек вернулся через два часа. Батарейки в фонарике сели окончательно. Он зажёг «летучую мышь», подумал, налил полстакана, втянул в себя водку посиневшими от холода губами. И снова ушел в ночь. Он нашёл Белого только под утро. Случайно увидев струйку пара, пробивающуюся из подтаявшего сугроба, яростно начал разгре*ать снег негнущимися замёрзшими руками. Сорвал с себя бушлат, завернул в него окровавленное, начавшее уже коченеть тельце, и побежал к дому, взрыхляя снег негнущимися ногами в тяжёлых армейских ботинках. Белый на короткие мгновения приходил в себя, шипел, оскаливал в жуткой гримасе клыки, пытался выпустить когти, но силы быстро заканчивались, и он снова проваливался в беспамятство. Он был ещё там, в своём последнем бою. А потом... Потом был сумасшедший гон машины по обледеневшему шоссе, врач, удивлённо качающий головой, операционная... Белый выжил. Ещё через два дня. Кот осторожно поднял голову, покачиваясь, поднялся с лежанки, и с трудом подтягиваясь на передних лапах и путаясь в бинтах, залез на кровать. Встал в изголовье, долго и внимательно смотрел на лицо спящего. И медленно, словно удивляясь самому себе, потёрся головой о небритую щеку. Удовлетворённо вздохнул, свернулся калачиком, и блаженно закрыл глаза... (Из сети).
|