увидел много стихов и решил разбавить прозой маленько, ради разнообразия.

Вчера вечером мне пришло письмо, в котором говорилось, что ко мне отправляют племянницу в связи с тяжёлой обстановкой у неё дома. Конечно, примерно догадываюсь, что же могло там случиться, но чтобы вот так срочно, ума не приложу. Почта как обычно сработала так быстро, что дошло многим позже нужного, в письме прямым текстом было сказано, что племянница прибывает двадцатого сентября, а сегодня, лучше ни придумать, девятнадцатое. Дома, естественно, бардачище, просто бардаком это назвать язык не поворачивается. К тому же, морально и материально я к этому приезду не очень-то готов, зарплата только через неделю, дома лежит заказ в виде пока ещё нерабочего системного блока.
Но сейчас мне было до него далеко, ведь завтра к четырём часам утра прибывает поезд. Интересно, смогу ли я сразу встать после сидения в интернете до двух часов ночи? Эх, как ни крути, а просто обязан, ведь я же даже не в курсе, сколько моей племяннице лет! Да, я полный идиот, что об этом до сих пор не знаю, но родня находится в двух тысячах километров от моего места жительства, к тому же, я лет десять к ним не ездил, а за это время там чего только ни произошло.
До приезда родственницы оставалось часов пять-шесть, я пока продолжал шпарить документы, готовить презентации и прочие прелести офисной приблуды, которой меня заставляют время от времени заниматься мои товарищи «по работе». Как и положено, не бесплатно, кто ж согласится заниматься такой мутью за «спасибо», в кармане от него не прибавится, а кушать тоже что-то иногда хочется. Ох, совсем из головы вылетело, у меня даже дивана свободного нет для того, чтобы бедной девочке (а может, уже и девушке, в плане возраста, разумеется) было где прилечь после железной дороги.
Разгребать железо было жизненно необходимо для нас обоих, мне – чтобы прекратить мучить себя этим вопросом, а ей – я уже озвучивал чуток выше, хотя, даже я бы иногда был не против полежать на чём-то помягче матраца, небрежно брошенного на линолеум. У него тоже есть свои прелести, например, можно прямо с компьютерного места сигануть на пол и тут же отрубиться, благо всё равно никто и замечания не сделает за такой странный способ лечь спать.
Пока сгребал всё своё горячо обожаемое железо, таймер на компьютере заверещал как недорезанный, тем самым оповестив, что уже почти полчетвёртого ночи. Или утра, да не важно, главное, что до приезда племянницы оставалось около получаса, а это означало, что надо отрывать себя от этих прелестных занятий и переключиться на что-то более-менее важное. Как же я не люблю таких вот резких перемен, кто бы знал!
Спустя двадцать минут я уже на всех парах посредством бега мчался на вокзал, хорошо хоть до него нужно было не так далеко бежать. При желании можно было бы доехать на такси, но ведь это деньги, которые можно сэкономить с пользой для здоровья и физического развития, поэтому бег стал моим приоритетом на небольшие расстояния. Несмотря на то, что такое занятие как просиживание своей пятой точки за компьютером было едва ли не жизненно важным (ну да, я так-то на этой точке на стуле работой занимался) я умудрялся где-то сохранять физическую форму.
Без пяти минут до прибытия поезда я уже фактически сидел на платформе, отдыхиваясь после десятиминутного кросса, не могу же я просто так оставить девочку (девушку) посреди ночи (утра) на вокзале в нашем городе, который ей, как мне кажется, знаком только по названию. Издалека показался свет фонарей электровоза, тянущего за собой состав из непонятно скольки вагонов, так-то было мне фиолетово, лишь бы найти шестой вагон, в нём едет моя племяшка. На этой станции редко кто-то выходит, поэтому удивлюсь, если в «толпе», которой тут никогда не бывает, я её не замечу. Поезд остановился, заработала гидравлика, проводницы открыли двери для тех, кому по каким-либо надобностям необходимо было выйти из поезда. Среди всех вышедших была девочка лет четырнадцати (точно!), среднего роста (такого же, как и я), робко сжимающая в ручках сумку с вещами – только по этим признакам я догадывался, что это и есть моя родственница. Внешне она очень приятной наружности, худенькая, одетая в голубую куртку и тёмно-синие джинсы она смотрелась такой милой. Подойдя к ней поближе, я  внимательнее осмотрел её и едва не утонул в её прекрасных зелёных глазах. Светлые волосы аккуратно уложены в хвостик. После непродолжительного молчания я поинтересовался:
- Юль, это ты? – Так звали племяшку, чёрт возьми, а мне нравится это имя!
- д… да. А вы – Дима? – Спрашивала она, немного ещё побаиваясь то ли меня, то ли ещё чего-то, кого-то, не суть дело.
- Он самый. Давай сразу ко мне домой, на улице уже приличный такой дуб, а ты так легко одета, простынешь ещё.
- Вы уже заботитесь обо мне, очень приятно! – Приветливо улыбнулась она мне, убедившись, что я опасности не представляю.
-  Зови меня на «ты», нам ещё вместе жить неизвестно сколько, привыкай! – Я взял из её рук сумку, повесил её на плечо, и мы вместе отправились домой. Думаю, всё-таки сейчас стоит вызвать такси, девочка устала с дороги, в три часа ночи вставать – приятного мало, особенно для неё, я то уже привыкший человек, поскольку в это время только начинаю ложиться спать, ну а когда окончательно лягу спать, там и все пять утра будут.
Пока ждали такси, Юля немного рассказала о себе. Жила она вместе с бабушкой, родители кто куда, мать ушла в беспробудный запой, а отец просто положил на ребёнка и смотался к другой бабе, оставив дочку на попечении бабушки, но ведь она тоже не резиновая, здоровье не железное, поэтому пришлось бабушке слечь с больницу с весьма жутким диагнозом. Кое-как написав это письмо, она долго думала, кому же всё-таки его отправить, кто бы смог позаботиться о её внучке, а также, кто бы не бросил девочку на произвол судьбы. В конце концов, вспомнив о том, что я как бы всё ещё существую, она отправила это мне, естественным образом предупредив Юлю о том, что ей придётся уехать. Бедная девочка не знала, куда деваться, ведь с бабушкой ребёнок во взрослую больницу не ляжет, а в интернат ей уж очень не хотелось приходить, она не считала себя брошенным ребёнком, всё ещё полагая, что у родителей были свои причины на то, чтобы её оставить. За день до отъезда умирает бабушка от инсульта, девочка находится в жуткой депрессии, собирает быстро вещи, со слезами на глазах покидает квартиру. В поезде ей не спится, после пережитых событий как-то сон не лезет, только лишь одни мысли, а также сплошная неопределённость.
Уже находясь в такси, которое направлялось домой, Юля положила свою голову мне на плечо, обняла ручками и закрыла глазки. Понимаю, девочка очень устала, столько пережитых впечатлений, а ведь кроме меня ей пока не на кого положиться, к тому же, я всё-таки ей родственник, с которым ей ещё жить неопределённое количество времени. Как только мы доехали, я разбудил спящую племянницу, а пока доставал сумку из багажника, она вылезла из машины. Расплатившись с таксистом, мы пошли ко мне домой, благо жил я на первом этаже, никуда не нужно было подниматься, а с дороги, да плюс ещё когда сейчас четыре часа утра, тащиться на какой-нибудь пятый этаж приятного мало.
Войдя домой, я положил сумку с вещами племяшки в коридоре, а её саму проводил в ванную, где она умылась и помыла руки, после чего показал ей на место временного ночлега, то бишь старого советского дивана, на котором ещё час назад красовался второй компьютер с большой кучей другого железного барахла. По удивлению на лице девочки стало ясно, что такой обстановки ей видеть ещё никогда ни у кого не приходилось, но усталость взяла вверх, а потому решение вырубиться через пять минут доминировало над любопытством. К тому же, Юле тут ещё придётся прожить н-ное количество времени, так что насмотрится она ещё этих прелестей холостяцкой железячной жизни до тошноты. Сам я сегодня, равно как и раньше, слёг на матрац с плеером, поскольку под музыку засыпалось мне как-то лучше, коим фактом снова удивил девочку. Да, повезло ей со мной, жить хоть станет чуточку интереснее, чем раньше, по крайней мере, месяц она ещё будет привыкать к этому бардаку, а ещё месяц – на полное устройство в этом творческом хаосе.
- Спокойной ночи, дядя Дима! – С добротой в голосе сказала она, легла на бок, тем самым отвернувшись от меня, а спустя пару минут с её стороны послышалось сопение.
А мне вот было не до сна, потому что я ума не приложу, как воспитывать и растить уже четырнадцатилетнюю девочку, у меня девушки то толком никогда не было, потому что банально не везло. Может, тут и моя вина есть, но я её в упор не ощущаю, хотя сейчас и не об этом речь. Для начала, племяннице понадобится хотя бы место для выполнения домашних заданий, диван явно в этом случае отпадает. Можно, конечно, ей сварганить стол из нескольких системников и крышек, но не думаю, что девочке может понравиться такой подход, скорее всего, компьютер и она – вещи мало совместимые. Кто знает, может, она терпеть не может это всё, а я тут как раз в этом всём обитаю.
Второй вопрос, который начал меня мучить сразу после первого – девочке нужно будет покупать одежду, удовлетворять её капризы иногда, ходить с ней по магазинам, ну и тому подобные прелести женских поводов раскрыть портмоне и выложить на кассу определённую сумму. Чем в одну харю жить лучше, дак это тем, что тратишь только на себя, покупаешь только для себя и не заботишься о том, кому может не хватить на шмотки. Предпочитаю дёшево и сердито в отношении тряпок.
Третий вопрос, назревший каким-то непонятным образом – а ведь ей уже четырнадцать лет, полюбому начнутся эти их дурацкие отношения, нужно будет покупать тонны косметики, кремов и прочего женского барахла, которое в сумках обитает у них в бесконечном количестве и никогда не успевает закончиться.
Назрел бы и четвёртый вопрос, да только мне этих трёх уже хватило за глаза, отчего я даже слегка утомился, а это сложилось с моей хронической усталостью и недосыпом, в результате чего я благополучно вырубился до утра.

Сейчас я думал, как же мне придётся несладко с ней, ведь общаться с четырнадцатилетними девочками я не умею на том уровне, на котором желательно, а желательно учитывать не только свои интересы в вопросах совместного проживания. Если раньше я в своё удовольствие делал что угодно, покупал что угодно, ел что угодно, то теперь придётся осваивать новые отрасли домохозяйства, рыться в интернете в поисках материалов по поводу готовки, уборки, да и детской психологии, ведь не я воспитывал эту девочку, так что придётся нам с этим делом повозиться.
Думаю, всё бы так и продолжалось, если бы не звонок от очередного заказчика, которому жуть как срочно понадобилось починить железяку, а поэтому пришлось выйти из объятий девочки, взять все свои привычные вещи для работы, одеться и выйти.

Как обычно, парился с чужим железом я до самого позднего вечера. Вернувшись почти в десять часов домой, я не увидел в окнах света, а что странно, света не было во всём доме. Ей богу, как они меня с этим достали, благо дома у меня для таких прекрасных случаев припасён дизель-генератор на 2 кВт, благодаря которому я могу работать сутки напролёт, паять железяки и сидеть в интернете даже в отсутствие обычного электроснабжения. Дорого, зато всегда, тут выбирать особо не приходится, подозрительно часто выключается в нашем районе свет, а работать мне тоже как-то надо.
Освещая фонариком, встроенным в телефон, подъезд, я попутно осматривал щиток, а когда убедился, что это не из-за него, спокойно открыл входную дверь и оказался дома. На кухне, слабо освещая помещение, горела свечка, а рядом тихонько посапывала моя племянница,  держа в руках кружку. Раз я недавно пришёл с работы, то захотелось выпить кофе, думаю, что племяшка с удовольствием (хотя, может даже и без него) составит мне компанию. Разбудив легонько Юлю, я автоматически повернулся к шкафу с посудой, достал оттуда свою любимую кружку (это святое – для посуды отдельное место), накидал туда сахара, крепкого молотого кофе и поставил на стол, после чего поставил на плиту греть чайник. Сонная девочка протёрла глаза, немного привстала и спросила, едва шевеля языком после сна:
- Дим, чего ты так долго? Я тут совсем заскучала, у тебя же совершенно заняться нечем. – Молвила родственница.
Кроме как пожать плечами я не догадался больше ни на что, ибо организм настойчиво и упорно требовал горячего крепкого кофе, без чего напрочь отказывался что-либо делать.
- Ну чего ты молчишь?! Мне тут так скучно было, а он дальше молчит. – Снова возмущалась она. Видимо, её капризный характер мне ещё придётся вкусить по-полной.
- Я пришёл с работы, устал как собака, а ты тут возмущаешься, потому что пробездельничала весь день? – Если честно, вырвалось на автомате, я в данный момент ничего не соображаю.
- Ты прав… Вот почему ты всегда прав??? – Снова возмущалась Юля.
- Для начала, я прав далеко не всегда, ну а во-вторых, у меня жизненного опыта значительно больше, бывали похожие ситуации, поэтому я отлично знаю, что из-за безделья в голову всякая ересь лезет.
Она замолчала. Вероятно, давно она так не грузилась, потому что приходилось ей, скорее всего, общаться с мальчиками до восемнадцати с копейками лет, хотя не важно, но детство в ней всё ещё бурно играло. Она обижалась как ребёнок, рассуждала как ребёнок, а у меня же никогда детей то не было, откуда ж им взяться! Сам я их не делаю, на компьютере не размножаю (только не это!), поэтому тяжеловато мне с ней даже сейчас, я уж не говорю о том, что будет потом.
- Тебе кофе или чай? – Я начал разговор первым.
- Даже не знаю… давай лучше то, что ты будешь. – Наверное, она вновь чувствовала себя виноватой. Мда, плаксивая девочка, не знаю, как уж такую умудрились воспитать, но мне казалось, что она сейчас заплачет.
- Тогда буду делать нам обоим кофе. Крепкий, как я люблю. И без молока, потому что бесит меня это молоко.
Прошло ещё минут пять, а мы до сих пор молчали. Я уже даже разогрел полностью чайник не без помощи газовой плиты, налил в кружки воды, растворив тем самым кофе, достал к чаю печенья, хлеб нарезал, а племяшка хоть бы как-то на это отреагировала, продолжала смотреть на пламя свечи.
- О чём думаешь? – Спрашиваю я её, хотя уже начинаю догадываться, о чём она думает. От этих мыслей становится дурно.
- Я же тебе не нужна тут, да?.. – Вот этого вопроса я и боялся. Палка о двух концах… да какой о двух!! О десяти! Или того больше! Я жил себе, поживал, наживал добра столько, что с трудом в комнату помещалось, а тут такая вот особа женского пола, да ещё и малолетка, приехала, заявила о себе, мол, «здрасьте, я буду у вас жить, терпите меня, кормите меня, а я буду сидеть и капризничать тут», а с другой стороны она ведь моя племяшка, с которой мы когда-то весело проводили время, я любил её как самого близкого человека больше всех на свете, ведь ей тогда было пять лет, какая она была смешная и шкодливая! А сейчас она выросла, стала другой, стала заявлять о себе, а я к такому очень не привык. Честно сказать, вообще не привык. Трудно мне с ней, её выходки, её поведение, её привычки – это всё так меня напрягает.
- Ведь я же права, ведь так? Только скажи мне честно!.. – Юля сказала так, словно в ней сейчас был взрослый человек. Она хотела добиться от меня ответа, а я вторую минуту стоял на месте как статуя и думал. Тяжело мне это сказать, что она мне в тягость, не хочу обижать девочку, ведь у неё же тонкая, хрупкая детская психика, да и человек она легкоранимый.
- Да, Юль, мне с тобой тяжело…. – Я пересилил себя, хотя готов был провалиться сквозь землю, быть задавленным машиной, убитым выстрелом в голову или растерзанным какодемонами из третьего дума. Хотя, всё вместе тоже подойдёт для того, чтобы описать моё состояние в эти самые секунды.
- Я так и знала… - Вдруг разрыдалась она, уткнувшись лицом в ладони, громко всхлипывая и периодически тяжко вздыхая оттого, что ей очень больно. Душевно ей невероятно сложно всё это перенести, ведь она реально понимает, что в данный момент никому не нужна. Вообще никому. Даже когда-то близкий для неё человек теперь стал совершенно чужим, каким-то инородным, словно я стал машиной. Бесчувственной, гнетущей, тёмной во всех смыслах машиной. Сейчас я и не знал, что мне лучше сделать, я чувствовал себя виноватым, меня мучила совесть, стало так стыдно, что я сам, пусть хоть и являюсь компьютерщиком, пусть давно ни с кем у меня не было никаких отношений, пусть я давно уже не проявлял своих искренних чувств, в этот раз захотел по-настоящему заплакать. Да да, именно так, потому что мне тоже было в душе больно, как и ей. Я ощутил ровно то же самое, что и она, ведь кто же ещё был для меня ближе, чем она? Сразу в душе образовалось чувство покинутости, какой-то внутренней пустоты, захотелось убежать, но я стоял. Какая-то сила притягивала меня к моей племяшке, я покорно следовал этому, поэтому присел рядом, прикоснулся своим плечом к её плечу, наклонил свою голову в её сторону и коротко прошептал:
- Прости…
Не выдержав волны чувств, захлестнувших сердце девочки, из моих глаз слёзы полились сами, хотел я того или нет. Капли тихонько скатывались по моим шероховатым щекам, стекали на подбородок, а с него падали на плечо моей малышки. Ведь для меня сейчас, в данный момент она снова казалась той четырёхлетней малюткой, которой я её помнил тогда.
- Помнишь, десять лет назад ты также меня обнимал, когда я упала, ударилась одной коленкой о камень, а вторую рассекла о битое стекло? – Сквозь плач начинала говорить племяшка, видимо, тоже вспомнив те замечательные годы. – Ты ещё тогда меня утешал, что всё будет хорошо, что ты меня никогда не бросишь, что ты не забудешь обо мне и всегда будешь любить меня как сестру? – Эти слова были лезвием по моему компьютерному, механическому сердцу. – Как и в тот раз, я плачу не из-за того, чтобы меня пожалели, а из-за того, что мне больно. Только тогда это было просто больно, а тут… - Закончив свою мысль, Юля уткнулась мне в плечо и продолжала хныкать.
Не знаю, что уж во мне пробудилось, но я осознал, что никакая машина, никакой компьютер не сможет заменить этих чувств, потому что это было так прекрасно, когда мы снова были вместе, как в те самые годы, я снова чувствовал, что нет никого на свете ближе, чем эта девочка, которая осталась для меня единственным человеком, кому я могу доверять всегда и всё. Нельзя подавлять чувства, иначе они могут внезапно проявить себя, навсегда оставив неизгладимый след на душе даже самой отъявленной псевдомашины. Как ни убегай от этого, всё равно оно когда-нибудь да проснётся. Странно, что я сейчас думаю так, но ведь на самом деле, до приезда моей племяшки всё было далеко не так, она же открыла дверцу, распахнула моё сердце для чувств, которые увидели, что там пусто, заняли своё законное место. Всё вокруг словно преобразилось, мир стал другим после этих нескольких минут осознания, не стоило от этого убегать, потому что всё равно оно догонит. Теперь я почувствовал (!), что же такое настоящие чувства. Тавтология, а мне без разницы, потому что в данный момент мне сейчас настолько хорошо, не передать словами. Прекрасно это, и как же я жил без чувств столько лет?

Кстати, Ворст, а почему названия-то нет?

Те кто не читает этот рассказ так как боится множества букв, обязательно прочитайте, он того стоит.

Димка, тебе точно девчушку удочерить пора 

спасибо за хорошие отзывы
а насчёт девчушки, пока не могу, ещё не встал прочно на ноги, да и времени мало, а не хочется ребёнка обделять вниманием

Ворст, а продолжение будет?   

А если серьезно, то когда еще что-нибудь нам почитать из прозы дашь? Есть еще что почитать?

Кефир made in Кушва писал(а) 03.10.2009 :: 22:08:15:

Тема, где проза, есть на форуме. Наверно, можно отыскать ее или завести свою, как Ворст. Будет интересно почитать.

Цитата:

Выкладывай сюда. На фиг эти ссылки. Ждем-с продолжения.