Живет в Североуральске Константин Возьмитель. Работает в заповеднике "Денежкин Камень". Костя - один из тех, очень немногих людей, кто по-настоящему обеспокоет тем, что творит современный человек с окружающей его природой. Свои мысли он излагает в виде небольших художественных произведений: рассказов, сказок... Пишет заметки в защиту природы в местные североуральские и некоторые другие издания.

Вот одно из его произведений, написанных ранее. Оно весьма кстати именно сейчас, когда преобразователи и покорители природы столкнулись с невольным противодействием оной в районе славной реки Турьи. В этом рассказе описываются впечатления автора от посещения места в тайге, где гидростроители решили направить Сосьву в (о Боже!!!) русло ее притока - реки Исток! Делалось это с благой целью - избежать затопления бокситовых шахт в Североуральске. Кто когда-нибудь проезжал по дороге до Ивделя, мог (и может сейчас) наблюдать часть этого противоестественного проекта.


     "Как "нечистыя" меня водила.
     Не иначе, как чёрт дёрнул меня пройтись по Лангурской дороге.  И то, - легла она прямо от моего порога.  Вышел за ворота, шаг шагнул - и вот... Цокали когда-то по этой дороженьке лошади, плелись с котомками через плечо пешие граждане.  И ведь находились же у них какие-то дела на Лангуре, в Екатерининке, шли этой же дорогой на Усть-Шегультан. 
     Высокой насыпью подходит дорога к речке Исток.  Моста здесь нет давно, поэтому дорога за Истоком не накатана, и тем веселее по ней идти.  Перевалив через сопку, скатилась дорога к Светлому озеру.  Этот берег, необжитой и сравнительно чистый, мне много приятней "зоны отдыха трудящихся" с противоположной стороны.  И дно здесь, кстати, у берега, тоже с камушками. 
     Обогнув озеро уже наполовину, я забеспокоился, не найдя своротки в сторону Лангура.  И тут же потащила меня дорога за рукав вправо - иди за мной!  И я пошёл, по каким-то неведомым приметам узнавая, что это та самая дорога, пра-пра дорога всех скоростных магистралей.  Ну до чего приятно идти по ней, неизбитой колёсами, в обволоке густых трав.  По бокам подрастающий молодой лес, изредка встречаются старые подсоченные деревья.  И ни одно из них не перегородило мне дорогу.  Шагать легко и весело.  Скоро я увидел справа прогал, и вышел к нему. 
     Я стоял на берегу болота...  Не болота...  Реки?  И не реки...  Люди не придумали ещё названия такому месту, где река течёт по болоту, размывая, поднимая торфяное дно, вымывая ямы, блуждая в кустарниках, приходя в половодье и в паводок, отступая в межень.  Сейчас воды здесь не было.  Дно чернело торфом, было изъедено промоинами и карстовыми ямами.  Я вернулся на дорогу, и пошел дальше, думая, что если и водятся где черти, так вот в этих торфяных ямах.  А дорога приняла в себя справа ещё одну дорогу, уже хорошо наезженную, и вышел я по ней на большие поляны-покосы.
     Лангурская дорога заплутала в вырубах, а я через поляны вышел к Нижнему Истоку, который стал теперь речкой Сосьвой, или не речкой, или не Истоком, тем, чему люди названия не придумали.  В то время, когда Это было Исток, здесь был мост.  А когда Это стало Сосьва, то мост смыло.  За Сосьвой-Истоком дорога уходила по берегу вверх, и плелась туда, где было раньше Тренькино.  Я же повернул налево, угадывая колею сначала на поляне, потом через вырубку, потом через просеку линии электропередач.  И вошёл, куда шёл - в пойму Шегультана.  Размывы и завалы, ямы, поляны, кусты, трава по грудь... а ноги сами чуют дорогу.  И как они это делают, голове не понять.  ... Сапоги мои уже потеряли дорогу, и я решил возвращаться, но времени было ещё рано, и я решил-таки глянуть за Шегультан.  Пройдя немного по обрывистому берегу, я вышел на перекат, и на противоположном плёсе заметил следы.  Ну, человек, думаю, а значит, и дорога рядом.  Человек оказался лосем, а в десяти метрах от реки, как обычно это у нас, была вырубка.  И дорога.  Берег был высокий, сухой, покатый.  По дороге я вышел на покосы, глубокими заглаженными и заросшими выемками шла по ним дорога, и только у противоположной опушки я обратил внимание на квадраты малины посередь полян.  Заглянув в малинник, я увидел догнивающие свой век венцы сруба.  Посёлок Белая.  Всё верно, как по карте.  На современной карте, правда, этого посёлка нет. 
     От чего же не выйти на ивдельскую дорогу, и не поглядеть, как выглядит дорога на Лангур дальше?  А дальше дорога на Лангур выглядела отсыпанной щебнем.  Правда, не знаю, как далеко, потому что я зашагал к мосту через Шегультан, хотя на самом деле это уже Сосьва, или Исток, или всё-таки Шегультан?
     Хотел я перебродить речку у моста через бывший Исток, но дорога вдоль берега увлекла меня вверх по течению.  Я шёл вдоль болота-реки, а вода петляла в торфяных руслах, металась и тыкалась в неверные берега:  - ой, куды же мне теперь?  Хоть сквозь землю провались!  И верно.  В двух местах тягостное спокойствие неторопливого течения оживлялось весёлым журчанием.  Следовало ожидать, что какой-то ручеёк, вырвавшись из-под камушка и набрав силёнок в лесу, срывался с берега в большую воду.  Но всё в этом перевёрнутом мире было наоборот.  От замороченного болотом русла отделялся рукав, и вода с шумом уходила в подземелья.  Самое необычно страшное было то, что вода уходила не сквозь камни, как это бывает везде -  эти ямы были торфяные, и глинистые под торфом.  А дорога, обернувшись тропинкой, привела меня на высокий мыс.  И здесь, с высоты, мне открылась чудо гидротехнической мысли во плоти.  Я думал, что сумею передать словами это чудо, чудище, чудовище.  Но, видимо, на то и слово такое в русском языке - чудо, чтобы обозначить им то, чего не может быть, и стало быть ни сказать, ни описать невозможно.
     Всё сжалось во мне, как будто что-то с неба должно было обрушиться на меня, оставив на земле кучку пепла.  Не верилось, что после всего, что здесь наворочено, я, представитель рода человеческого, уйду с этого места безнаказанно.  Ткнуть бы носом главного инженера проекта "по переброске Сосьвы в Нижний Исток" в эту вот няшу!  Это как же надо было придумать такое?  Это же преступление.  Убийство.  И даже не убийство, - медленное расчленение  жертвы.  Распластали на ремни, и бросили, - выживет, не выживет?   - А скольких трудов всё это стоило?!!! - думал я потом, глядя на глубоченный канал, по которому, как под конвоем, текла Сосьва в свою темницу.  Такое преображение нужно было хоть чем-то оправдать, обмануть свою совесть.  И подумал я, что это, видимо, не что иное, как оборонительные укрепления.  Против Китая.  Ни танки, пи пехота тут не пройдут.  И успокоился.  Спасительное, привычное - "лишь бы не было войны" - вернуло меня в нормальное русло жизни и мыслей.  А потенциальных противников надо приглашать туристами, водить на тот мыс, и пугать:  - Будете рыпаться, мы и с вашей землёю вот что сделаем!
     И дёрнул же чёрт меня пойти по Лангурской дороге.  Видимо, и ему тошно стало от дел наших.  Прости уж нас, чёртушко, что житья тебе не даём, ни в болоте, ни под водою, ни под землёй.  Дёргай нас почаще, води нас по краю родненькому, чтобы помнили, распутывай, чего мы понапутали, - твой черёд.