http://www.people.su/96070

Цитировать:

Бори́с Бори́сович Ры́жий (8 сентября 1974, Челябинск — 7 мая 2001, Екатеринбург) — российский поэт. Борис Рыжий родился в семье интеллигентов: отец, доктор геолого-минералогических наук, профессор Борис Петрович Рыжий (1938—2004), был горным инженером, мать, Маргарита Михайловна — врачом-эпидемиологом. В 1980 его семья переехала в Свердловск. В 14 лет начал писать стихи и в то же время стал чемпионом Свердловска по боксу среди юношей. В 1991 году Борис Рыжий поступил в Свердловский горный институт и женился, а ещё через три года (1993) в молодой семье родился сын; в 1997-м окончил отделение геофизики и геоэкологии Уральской горной академии. В 2000-м окончил аспирантуру Института геофизики Уральского отделения РАН. Проходил практику в геологических партиях на Северном Урале. Опубликовал 18 работ по строению земной коры и сейсмичности Урала и России. Работал младшим научным сотрудником Института геофизики УрО РАН, литературным сотрудником журнала «Урал». Вёл рубрику «Актуальная поэзия с Борисом Рыжим» в газете «Книжный клуб» (Екатеринбург). Всего им было написано более 1300 стихотворений, из которых издано около 350. Первая публикация стихов в 1992 в «Российской газете» — «Облака пока не побледнели…», «Елизавет» и «Воплощение в лес». Первая журнальная публикация появилась в 1993 году в «Уральском следопыте» (1993, № 9). Его стихи публиковались в журналах «Звезда», «Урал», «Знамя», «Арион», альманахе «Urbi», переводились на английский, голландский, итальянский, немецкий языки. Лауреат литературных премий «Антибукер» (номинация «Незнакомка»), «Северная Пальмира» (посмертно). Участвовал в международном фестивале поэтов в Нидерландах. Покончил жизнь самоубийством (повесился). Предсмертная записка оканчивается словами: «Я всех любил. Без дураков». Похоронен на Нижне-Исетском кладбище. Стихи Бориса Рыжего переведены на многие европейские языки, а в Голландии любовь к нему так велика, что популярная рок-группа Де Кифт записала две песни на его стихи. По утверждению Евгения Рейна, «Борис Рыжий был самый талантливый поэт своего поколения»

Борис Рыжий. Стихи.
http://www.stihi.ru/diary/approx/2012-06-06
http://borisryzhy.ru/lirika/

[edit] Вот и кончилось лето — как тихо оно шелестело
на прощанье листвой. Потому и стою оробело
в голом сквере моем, на засыпанной снегом дорожке,
по колено в любви и тоске. Подожди хоть немножко,
хоть немного, прошу. Я еще не успел оглядеться
и прижаться щекой. Потому и хватаюсь за сердце,
что не видел цветов твоих синих, и желтых, и алых —
не срывал их в бою комарином, в руках не держал их.
Думал все, что успею еще, добегу и успею,
На последней пустой электричке доеду, успею.
Оказалось, что я опоздал. Оказалось иначе.
Потому и за сердце держусь я. И видимо, плача:
«Все могло быть иначе, неделю назад оглянись я —
и цветы и, не знаю, такие зеленые, листья»

1996[/edit]

Цитировать:

Молодость мне много обещала, было мне когда-то двадцать лет, это было самое начало, я был глуп, и это не секрет. Это, мне хотелось быть поэтом, но уже не очень, потому что не заработаешь на этом и цветов не купишь никому. Вот и стал я горным инженером, получил с отличием диплом — не ходить мне по осенним скверам, виршей не записывать в альбом. В голубом от дыма ресторане слушать голубого скрипача, денежки отсчитывать в кармане, развернув огромные плеча. Так не вышло из меня поэта, и уже не выйдет никогда. Господа, что скажете на это? Молча пьют и плачут господа. Пьют и плачут, девок обнимают, снова пьют и всё-таки молчат, головой тонически качают, матом силлабически кричат.

Цитировать:

Ордена и аксельбанты в красном бархате лежат, и бухие музыканты в трубы мятые трубят. В трубы мятые трубили, отставного хоронили адмирала на заре, все рыдали во дворе. И на похороны эти местный даун,                            дурень Петя, восхищённый и немой, любовался сам не свой. Он поднёс ладонь к виску. Он кривил улыбкой губы. Он смотрел на эти трубы, слушал эту музыку ’ . А когда он умер тоже, не играло ни хрена, тишина, помилуй, Боже, плохо, если тишина. Кабы был постарше я, забашлял бы девкам в морге, прикупил бы в Военторге я военного шмотья. Заплатил бы, попросил бы, занял бы, уговорил бы, с музоном бы решил бы, Петю, бля, похоронил.

Цитировать:

Закурю, облокотившись на оконный подоконник, начинайся русский бред и жизни творческий ликбез — этот самый, самый, самый настоящий уголовник, это друг ко мне приехал на машине «Мерседес». Вместе мы учились в школе, мы учились в пятом классе, а потом в шестом учились и в седьмом учились мы, и в восьмом, что разделяет наше общество на классы. Я закончил класс десятый, Серый вышел из тюрьмы. Это — типа института, это — новые манеры, это — долгие рассказы о Иване-Дураке, это — знание Толстого и Есенина. Ну, Серый, здравствуй — выколото «Надя» на немаленькой руке. Обнялись, поцеловались, выпили и закусили, станцевали в дискотеке, на турбазе сняли баб, на одной из местных строек пьяных нас отмолотили трое чурок, а четвёртый — русский, думаю — прораб.                                              1997

Цитировать:

Старенький двор в нехорошем районе — Те же старухи и те же качели. Те же цветы и цветы на балконе, Будто не годы прошли, а неделя, Как я отсюда до капельки вышел. До испарившейся с века слезинки, После упавшей на серые крыши Капелькой. Радиоактивной дождинкой. Здравствуй и ты, покосившийся столик, Ты и роднее, чем школьная парта… Здесь собирались, мне помнится, трое — Время и деньги проигрывать в карты. Их-то и нету. Куда подевались? В память мою удалились, быть может, Так что тенйй и тенйй не осталось. Благо, коль я в чьей-то памяти тоже. …нет, не присяду, не буду ответа ждать, вопрошая плохую погоду: «О, помогите мне, милые ветры — сдайте листвы пожелтевшей колоду. Дайте, родные, на этом же месте, Где проиграл драгоценное сдуру, Всё отыграю. На кон свои песни Кинув и полуистлевший окурок». Нет, потому что не падок на чудо. Благо и то — постоять, оглядеться И навсегда удалиться отсюда. Ты отпусти меня, глупое сердце! 1994, май

Цитировать:

Еще вполне сопливым мальчиком я понял с тихим сожаленьем, что мне не справиться с задачником, делением и умноженьем, что, пусть так хвалят, мне не нравится родимый город многожильный, что мама вовсе не красавица и что отец — не самый сильный, что я, увы, не стану летчиком, разведчиком и космонавтом, каким-нибудь шахтопроходчиком, а буду вечно виноватым, что никогда не справлюсь с ужином, что гири тяжелей котлета, что вряд ли стоит братьям плюшевым тайком рассказывать все это, что это все однажды выльется в простые формулы, тем паче, что утешать никто не кинется, что и не может быть иначе.               1996

Цитировать:

Молодость, свет над башкою, случайные встречи. Слушает море под вечер горячие речи, чайка кричит и качается белый корабль — этого вечера будет особенно жаль. Купим пиджак белоснежный и белые брюки, как в кинофильме, вразвалку подвалим к подруге, та поразмыслит немного, но вскоре решит: в августе этом пусть, ладно уж, будет бандит. Всё же какое прекрасное позднее лето. О удивление: как, у вас нет пистолета? Два мотылька прилетают на розовый свет спички, лицо озаряющей. Кажется, нет. Спичка плывёт, с лица исчезает истома. Нет, вы не поняли, есть пистолет, только дома. Что ж вы не взяли? И чёрное море в ответ гордо волнуется: есть у него пистолет! Есть пистолет, чёрный браунинг в чёрном мазуте. Браунинг? Врёте! Пойдёмте и не протестуйте, в небе огромном зажглась сто вторая звезда. Любите, Боря, поэзию? Кажется, да.                          1997

Цитировать:

Как в юности, как в детстве я болел, как я любил, любви не понимая, как сложно сочинял, как горько пел, глагольных рифм почти не принимая, как выбирал я ритм, как сорил метафорами, в неком стиле нервном всю ночь писал, а поутру без сил шёл в школу, где был двоечником первым. И всё казалось, будто чем сложней, тем ближе к жизни, к смерти, к человекам — так продолжалось много-много дней, но, юность, ты растаяла со снегом, и оказалось, мир до боли прост, но что-то навсегда во мне сломалось, осталось что-то, пусть пустырь, погост, но что-то навсегда во мне осталось. Так, принимая многое умом, я многое душой не принимаю, так, вымотавшийся в бою пустом, теперь я сух и сухо созерцаю разрозненные части бытия — но по частям, признаюсь грешным делом, наверное, уже имею я больное представление о целом. И с представленьем этим навсегда я должен жить, не мучась, не страдая, и слушая как булькает вода в бессонных батареях, засыпая, склоняться к белоснежному листу в безлюдное, в ночное время суток — весь этот мрак, всю эту пустоту вместив в себя, не потеряв рассудок.

Цитировать:

Пока я спал, повсюду выпал снег — он падал с неба, белый, синеватый, и даже вышел грозный человек с огромной самодельною лопатой и разбудил меня. А снег меня не разбудил, он очень тихо падал. Проснулся я посередине дня, и за стеной ребёнок тихо плакал. Давным-давно я вышел в снегопад без шапки и пальто, до остановки бежал бегом и был до смерти рад подруге милой в заячьей обновке — мы шли ко мне, повсюду снег лежал, и двор был пуст, вдвоём на целом свете мы были с ней, и я поцеловал её тогда, взволнованные дети, мы озирались, я тайком, она открыто. Где теперь мои печали, мои тревоги? Стоя у окна, я слышу плач и вижу снег. Едва ли теперь бы побежал, не столь горяч. (Снег синеват, что простыни от прачек.) Скреби лопатой, человече, плачь, мой мальчик или девочка, мой мальчик. 1997

Цитировать:

Черный ангел на белом снегу — мрачным магом уменьшенный в сто. Смерть — печальна, а жить — не могу. В бледном парке не ходит никто. В бледном парке всегда тишина, да сосна — как чужая — стоит. Прислонись к ней, отведай вина, что в кармане — у сердца — лежит. Я припомнил бы — было бы что, то — унизит, а это — убьет. Слишком холодно в легком пальто. Ангел черными крыльями бьет. — Полети ж в свое небо, родной, и поведай, коль жив еще бог — как всегда, мол, зима и покой, лишь какой-то дурак одинок. 1995, январь

Цитировать:

Жизнь — суть поэзия, а смерть — сплошная проза. …Предельно траурна братва у труповоза. Пол-облака висит над головами. Гроб вытаскивают — блеск — и восстановлен лоб, что в офисе ему разбили арматурой. Стою, взволнованный пеоном и цезурой! 1998

Цитировать:

В те баснословные года нам пиво воздух заменяло, оно, как воздух, исчезало, но появлялось иногда. За магазином ввечеру стояли, тихо говорили. Как хорошо мы плохо жили, прикуривали на ветру. И, не лишенная прикрас, хотя и сотканная грубо, жизнь отгораживалась тупо рядами ящиков от нас. И только небо, может быть, глядело пристально и нежно на относившихся небрежно к прекрасному глаголу жить. 1997

Цитировать:

7 ноября …До боли снежное и хрупкое сегодня утро, сердце чуткое насторожилось, ловит звуки. Бело пространство заоконное — мальчишкой я врывался в оное в надетом наспех полушубке. В побитом молью синем шарфике я надувал цветные шарики. …Звучали лозунги и речи… Где песни ваши, флаги красные, вы сами, пьяные, прекрасные, меня берущие на плечи?

Цитировать:

А грустно было и уныло, печально, да ведь? Но всё осветит, всё, что было, исправит память - звучи заезжанной пластинкой, хрипи и щёлкай. Была и девочка с картинки с завитой чёлкой. И я был богом и боксёром, а не поэтом. То было правдою, а вздором как раз вот это. Чем дальше будет, тем длиннее и бесконечней. Звезда, осенняя аллея, и губы, плечи. И поцелуй в промозглом парке, где наши лица под фонарём видны неярким - он вечно длится.

Цитировать:

Горнист       Когда бутылку подношу к губам,        чтоб чисто выпить, похмелиться чисто,        я становлюсь похожим на горниста        из гипса, что стояли тут и там        по разным пионерским лагерям,        где по ночам — рассказы про садистов,        куренье,         чтенье «Графов Монте-Кристов»...        Куда теперь девать весь этот хлам,        всё это детство с муками и кровью        из носу, чёрт-те знает чьё        лицо с надломленною бровью,        вонзённое в перила лезвиё,        всё это обделённое любовью,        всё это одиночество моё?

http://www.youtube.com/watch?v=XpxCQz0lal4&feature=player_detailpage

Цитировать:

Соцреализм 1 Важно украшен мой школьный альбом — молотом тяжким и острым серпом. Спрячь его, друг, не показывай мне, снова я вижу как будто во сне: восьмидесятый, весь в лозунгах, год с грозным лицом олимпийца встает. Маленький, сонный, по черному льду в школу вот-вот упаду, но иду. 1995, ноябрь 2 Мрачно идет вдоль квартала народ. Мрачно гудит за кварталом завод. Песня лихая звучит надо мной. Начался, граждане, день трудовой. Все, что я знаю, я понял тогда — нет никого, ничего, никогда. Где бы я ни был — на черном ветру в черном снегу упаду и умру. 1995, декабрь 3 «…личико, личико, личико, ли... будет, мой ангел, чернее земли. Рученьки, рученьки, рученьки, ру... будут дрожать на холодном ветру. Маленький, маленький, маленький, ма... — в ватный рукав выдыхает зима: Аленький галстук на тоненькой ше... греет ли, мальчик, тепло ли душе?» 1995, декабрь 4 Все, что я понял, я понял тогда — нет никого, ничего, никогда. Где бы я ни был — на черном ветру в черном снегу — упаду и умру. Будет завод надо мною гудеть. Будет звезда надо мною гореть. Ржавая, в черных прожилках, звезда. И — никого. Ничего. Никогда. 1995, декабрь

Цитировать:

Роме Тягунову Я работал на драге в поселке Кытлым, о чем позже скажу в изумительной прозе, — корешился с ушедшим в народ мафиози, любовался с буфетчицей небом ночным. Там тельняшку такую себе я купил, оборзел, прокурил самокрутками пальцы. А еще я ходил по субботам на танцы и со всеми на равных стройбатовцев бил. Боже мой, не бросай мою душу во зле, — я как Слуцкий на фронт, я как Штейнберг на нары, я обратно хочу — обгоняя отары, ехать в синее небо на черном «козле». Да, наверное, все это — дым без огня и актерство: слоняться, дышать перегаром. Но кого ты обманешь! А значит, недаром в приисковом поселке любили меня. 1999

Цитировать:

Новогодняя ночь Новый год. На небе звёзды,      как хрусталь. Чисты, морозны. Снег душист, как мандарин      золотой. А тот — с луною схож. Пойдёшь гулять со мною?      Если нет, то я один. Разве могут нас морозы      напугать? Глотают слёзы вдоль дороги фонари,      словно дети, с жизнью в ссоре. Ах, не видишь? Что за горе —      ты прищурившись смотри. Только ночью Новогодней,      друг мой, дышится свободней, ты согласна? Просто так      мы пойдём вдоль улиц снежных, бесконечно длинных, нежных.      И придём в старинный парк. Там как в сказке: водят звери      хоровод — по крайней мере мне так кажется — вокруг      ёлки. Белочки-игрушки на ветвях. Пойдём, подружка.      Улыбнись, мой милый друг. 1994, январь

http://www.youtube.com/watch?v=OhiwOB6zIVQ

Приобретут всеевропейский лоск
слова трансазиатского поэта,
я позабуду сказочный Свердловск
и школьный двор в районе Вторчермета.
Но где бы мне ни выпало остыть,
в Париже знойном, Лондоне промозглом,
мой жалкий прах советую зарыть
на безымянном кладбище свердловском.
Не в плане не лишенной красоты,
но вычурной и артистичной позы,
а потому что там мои кенты,
их профили на мраморе и розы.
На купоросных голубых снегах,
закончившие ШРМ на тройки,
они запнулись с медью в черепах
как первые солдаты перестройки.
Пусть Вторчермет гудит своей трубой.
Пластполимер пускай свистит протяжно.
И женщина, что не была со мной,
альбом откроет и закурит важно.
Она откроет голубой альбом,
где лица наши будущим согреты,
где живы мы, в альбоме голубом,
земная шваль: бандиты и поэты.

1998

Померкли очи голубые,
Погасли чёрные глаза -
Стареют школьницы былые,
Беседки, парки, небеса.

Исчезли фартучки, манжеты,
А с ними весь ажурный мир.
И той скамейки в парке нету,
Где было вырезано "Б.Р.".

Я сиживал на той скамейке,
Когда уроки пропускал.
Я для одной за три копейки
Любовь и солнце покупал.

Я говорил ей небылицы:
Умрём, и всё начнётся вновь.
И вновь на свете повторится
Скамейка, счастье и любовь.

Исчезло всё, что было мило,
Что только-только началось -
Любовь и солнце - мимо, мимо
Скамейки в парке пронеслось.

Осталась глупая досада -
И тихо злит меня опять
Не то, что говорить не надо,
А то, что нечего сказать.

Былая школьница, по плану -
У нас развод, да будет так.
Прости былому хулигану -
что там? - поэзию и мрак.

Я не настолько верю в слово,
Чтобы, как в юности, тогда,
Сказать, что всё начнётся снова.
Ведь не начнётся никогда.

1999

http://www.youtube.com/watch?v=vYiHnHS5LEA&feature=player_detailpage

Трамвай гремел. Закат пылал.
Вдруг заметался
Серёга, дальше побежал,
а мент остался.
     Ребята пояснили мне:
     Серёге будет
     весьма вольготно на тюрьме,
     не те, кто судят,
страшны, а те, кто осуждён.
Почти что к лику
святых причислен будет он.
Мента — на пику!
     Я ничего не понимал,
     но брал на веру,
     с земли окурки поднимал
     и шёл      по скверу.
И всё. Поэзии — привет.
Таким зигзагом,
кроме меня, писали Фет
да с Пастернаком.
                         1998

Прежде чем на тракторе разбиться,
застрелиться, утонуть в реке,
приходил лесник опохмелиться,
приносил мне вишни в кулаке.

С рюмкой спирта мама выходила,
менее красива, чем во сне.
Снова уходила, вишню мыла
и на блюдце приносила мне.

Патронташ повесив в коридоре,
привозил отец издалека
с камышами синие озера,
белые в озерах облака.

Потому что все меня любили,
дерева молчали до утра.
«Девочке медведя подарили», —
перед сном читала мне сестра.

Мальчику полнеба подарили,
сумрак елей, золото берез.
На заре гагару подстрелили.
И лесник три вишенки принес.

Было много утреннего света,
с крыши в руки падала вода,
это было осенью, а лето
я не вспоминаю никогда.

1999

А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка.
И озеро, где каждый островок
ему знаком. Он говорил: не видел
я озера такого наяву
прозрачного, какая там охота! -
представь себе... А впрочем, что ты знаешь
про наши про охотничьи дела!
Скучая, я вставал из-за стола
и шёл читать какого-нибудь Кафку,
жалеть себя и сочинять стихи
под Бродского, о том, что человек,
конечно, одиночество в квадрате,
нет, в кубе. Или нехотя звонил
замужней дуре, любящей стихи
под Бродского, а заодно меня -
какой-то экзотической любовью.
Прощай, любовь! Прошло десятилетье.
Ты подурнела, я похорошел,
и снов моих ты больше не хозяйка.

Я за отца досматриваю сны:
прозрачным этим озером блуждаю
на лодочке дюралевой с двустволкой,
любовно огибаю камыши,
чучела расставляю, маскируюсь
и жду, и не промахиваюсь, точно
стреляю, что сомнительно для сна.
Что, повторюсь, сомнительно для сна,
но это только сон и не иначе,
я понимаю это до конца.
И всякий раз, не повстречав отца,
я просыпаюсь, оттого что плачу.

1999

Качели

Был двор, а во дворе качели
позвякивали и скрипели.
С качелей прыгали в листву,
что дворники собрать успели.

Качающиеся гурьбой
взлетали сами над собой.
Я помню запах листьев прелых
и запах неба голубой.

Последняя неделя лета.
На нас глядят Алена, Света.
Все прыгнули, а я не смог,
что очень плохо для поэта.

О, как досадно было, но
все в памяти освещено
каким-то жалостливым светом.
Живи, другого не дано!

1999

Ни разу не заглянула ни
в одну мою тетрадь.
Тебе уже вставать, а мне
пора ложиться спать.

А то б взяла стишок, и так
сказала мне: дурак,
тут что-то очень Пастернак,
фигня, короче, мрак.

А я из всех удач и бед
за то тебя любил,
что полюбил в пятнадцать лет,
и невзначай отбил

у Гриши Штопорова, у
комсорга школы, блин.
Я, представляющий шпану
Спортсмен-полудебил.

Зачем тогда он не припер
меня к стене, мой свет?
Он точно знал, что я боксер.
А я поэт, поэт.

1998

Зависло солнце над заводами,
и стали черными березы.
..Я жил тут, пользуясь свободами
на смерть, на осень и на слезы.
Спецухи, тюрьмы, общежития,
хрущевки красные, бараки,
сплошные случаи, события,
убийства, хулиганства, драки.
Пройдут по ребрам арматурою
и, выйдя из реанимаций,
до самой смерти ходят хмурые
и водку пьют в тени акаций.
Какие люди, боже праведный,
сидят на корточках в подъезде-
нет ничего на свете правильней
их пониманья дружбы, чести.
И горько в сквере облетающем
услышать вдруг скороговорку:
"Серегу-Жилу со товарищи
убили в Туле, на разборке..."

1997

В этот день, 7 мая 2001года, не стало Бориса Рыжего.

http://поэтика.рф/images/origin/02048ce3b86a491769a2148b20a313a3.jpeg

Завещание

                                                                             В.С.
Договоримся так: когда умру,
ты крест поставишь над моей могилой.
Пусть внешне будет он как все кресты,
но мы, дружище, будем знать с тобою,
что это — просто роспись. Как в бумаге
безграмотный свой оставляет след,
хочу я крест оставить в этом мире.

Хочу я крест оставить. Не в ладах
я был с грамматикою жизни.
Прочел судьбу, но ничего не понял.
К одним ударам только и привык,
к ударам, от которых, словно зубы,
выпадывают буквы изо рта.
И пахнут кровью.

не слышал о таком