Х.Т.Н.
|
Воробьиная мама. Среди лета начинают выпадать из своих гнезд воробьи-желторотики, пробуя силу своих крылышек. Не у всех сразу получается. Вот такой-то горе-летун и упал к ногам моих мальчишек. — Мам! Смотри, кто у нас есть, — радостно, широким жестом Илья указал на маленький взъерошенный комочек перьев, сидящий на ладони у Сергея. — Ему помощь нужна. Он летать не умеет, — добавил Никита. Я всплеснула руками. — Сколько раз вам говорить: птиц трогать нельзя! У него наверняка где-то мама поблизости была, а вы её спугнули. Его мама о нём бы и позаботилась: накормила, научила летать. А вы... Она же его теперь не примет! — Мама! Мы долго ждали - её не было. Может, её у него вообще уже нет? Кошка съела, или коршун утащил. — Это вас не оправдывает! — Ну что ты кричишь! Легче бы тебе стало, если бы его кошка съела? Не ворчи, а лучше помоги нам его накормить и устроить гнёздышко. С устройством жилья всё прошло благополучно. Хомяк перекочевал в большую кастрюльку; освободившуюся клетку очень быстро обжил Стёпка. Так назвали воробья дети. С кормлением тоже проблем не возникло: его жёлтый ротик постоянно был открыт, и он с жалобным писком требовал всё новое и новое угощение. Проблема состояла в том, что ел он много, а найти нужное количество корма было не так-то просто. Вся семья дежурила у окон в надежде, что какая-нибудь муха залетит к нам на огонёк. И если это случалось, то её тут же вылавливали и отправляли в рот Стёпке. А он всё пищал и пищал. Тогда я отправила детей на "раскопки". Полная баночка дождевых червей оказалась нашим спасением. Насытившись, наш обжорка встрепенулся, нахохлился и затих, довольно прикрыв глазки-бусинки. Спит. — Уф! — с облегчением выдохнула я, про себя подумав: " Сколько же раз в день его придётся кормить?" А заодно и посочувствовала воробьям в их нелёгком труде. Кормить приходилось не так часто, но ел Стёпка много. И, наевшись, всегда закрывал глазки, взъерошивал пёрышки и засыпал. Дети часто брали его на руки и носили везде с собой. Стёпка так привык к ним, что едва завидит кого-нибудь у клетки, начинает восторженно чирикать, хлопать крылышками, демонстрируя свою радость. Как только чья-то рука просовывалась в клетку, он тут же перекочёвывал с жёрдочки на палец, и отправлялся гулять. Но больше всего он любил сидеть на чьей-нибудь голове. Стёпка долго гнездился на макушке, укладывая волосы "гнёздышком", и, когда всё было сделано, весело чирикал, радуясь своему "жилищу". Детям очень нравился этот процесс, и новое "гнездование" проходило строго по графику, сопровождаясь радостным смехом всех участников. Время шло. Наш Стёпка от кормления до кормления гулял, сидя на чьём-нибудь пальце или голове, а мы ловили для него мух, копали червяков и кормили нашего обжорку. Кормление, как всегда, было на мне. И вскоре Стёпка начал узнавать меня по голосу и пищать, требуя угощение. Он с аппетитом проглатывал мух, жуков и червяков, благодарно чирикая. Дети обычно наблюдали со стороны за происходящим. И однажды Илья заметил: — Мама! Ты у нас настоящая воробьиха-мама! У тебя так здорово получается! Я рассмеялась, подумав про себя: "Кем я только не была в этой жизни, и кем мне ещё предстоит быть". Но однажды дети вернулись домой в слезах. — Что случилось? — я не на шутку перепугалась, видя перед собой их заплаканные рожицы. — Мам, Стёпка улетел... А-а-а!!! — протянул Илюшка, растирая кулаком слёзы. Я с облегчением вздохнула, поняв, что ничего серьёзного не произошло. — Как улетел? — с сожалением спросила я, поглаживая мальчишек по головам. — Сам, что ли? И мальчишки стали наперебой рассказывать, как это произошло. — Он у меня на голове сидел, — начал Серёжа. — А потом взял и полетел. — Ага. На забор. — Мы к забору побежали, а он на дерево улетел. — Ну да. А пока Серёга на дерево лез, он на Минусинку (на-звание местной речушки) улетел. — Через забор. А-а-а!!! — Илюшка всё не унимался. — А пока мы через забор перелезали, он ещё куда-то улетел. — Мы его искали, кричали, но так и не нашли. Я улыбнулась: — Ну, вот видите, как все хорошо кончилось! — и, прочитав недоумение в глазах моих сыновей, добавила: — Вы же сами говорили, что ему помощь нужна. Вы ему помогли, вы-кормили его. А теперь он стал взрослым и в состоянии сам о себе позаботиться. Вот и улетел... Дети по-прежнему недоуменно смотрели на меня. Тогда я скорчила рожицу и добавила: — Обидно! Мы его кормили, кормили, а он даже не попрощался! Лица детей немного просветлели, но оттенок грусти всё же остался. Наверное, им просто было жаль расставаться с своим другом. Ещё несколько дней дети ждали, что Стёпка вернётся, но он так и не прилетел. Да и зачем? На воле-то ему лучше! (Мама-Лена).
|